До прихода на вечеринку Сол честно пытался объяснить Злате, почему им нужно здесь оказаться. Пытался быть убедительным в мягкой форме. Приводил доводы и аргументы. Разъяснял, что иной раз чтобы быть незаметным для врагов нужно быть ярким. Тот, кто преследует её, ищет тихую запуганную жертву, оглядывающуюся на любого, кого страх и паранойя посчитают подозрительным. На счастливую невесту, отправившуюся на вечеринку с женихом, не обратит внимания. Злата хмурилась и отнекивалась, не подозревая, что в тот момент её закативший глаза телохранитель размышлял о том, знает ли колдунья, как идёт ей её улыбка. Не вымученная, а искренняя. Ту, которую Нэйт изредка замечал дома, вскользь наблюдая за тем, как женщина работает, копается в книжках, ноуте или своих бумажках. Вот она находит нужную информацию, у неё чуть шире открываются глаза, радужка становится ярче, а улыбка делает её моложе и беззаботнее. В такие секунду против разума и воли хотелось улыбнуться ей в ответ, настолько заразительной была её улыбка. Но Сол отворачивался или вовсе выходил из общей комнаты, мысленно заверяя себя в том, что это нормальная реакция. Просто они живут вместе, притворяются влюбленными, и роли немного влияют на реальность. Надо просто помнить, ради чего это все. Он закончит здесь - ведь когда-нибудь это закончится - и вернётся к прежней жизни. Или существованию - это уже ближе к правде. Никаких споров и ссор из-за душа, кофейных следов от кружки на столе, погрызенных лисом ботинок. Никаких манящих своей белизной хрупких плеч, случайно обнаженных своенравным халатом. Никаких противоречивых эмоций, отвлекающих от работы. Только холодная ярость, и где-нибудь когда-нибудь за ним придёт смерть. Вот только Сэм иной раз портил настроение: Зачем ты тогда вообще согласился на это? У тебя ведь был выбор. Изгнание и забвение. Я бы защитил твой разум, стал бы одиноким мстителем. Но ты ведь остался? Ирония в том, что ангел знал ответ на свой вопрос. Когда Алекс показал фотографию Златы, Сол увидел человека, которому нужна помощь и защита. Даже на фотографии глаза у ведьмы были испуганные, настороженные. Голубые глаза. Как у дочки. И воин подумал, может помощь этой женщине и будет искуплением? Защищая её, он сможет наконец-то простить себя за то, что не смог защитить свою семью?
Мягкие доводы не слишком помогли склонить Драгош к утвердительному ответу насчёт вечеринки. Пришлось вернуться к старому-доброму металлу в голосе и неопровержимому: потому что так надо. Последнее обычно означало, что ему не очень хочется, но если надо, он ее и на руках потащит.
- Ты уверена, милая? – с нажимом на последнее слово спрашивает мужчина, но Злата лишь сильнее впивается в его ладонь. О, да, она уверена, что не даст себе быть растерзанной словоохотливой коллегой в одиночестве, они ведь счастливая пара, все делят на двоих: и радости и горе и утоление жажды любопытства коллег. Тонкие пальчики переплетаются с его пальцами. Руки у Драгош теплые, и есть что-то странное в этом жесте. Непривычное для них, но очень знакомое для самого воина. Женская кисть кажется маленькой и хрупкой, так что он не рискует сжимать свою руку. Нежная на ощупь кожа. Все это вызывает какие-то тревожные ощущения, заставляет всплывать на поверхность воспоминания, похороненные в дальнем углу памяти. Сол смотрит прямо на Злату, и вдруг видит лицо другой женщины, той которую он так давно не видел и никогда больше не увидит. Но кошмар не только в разлуке, кошмар – предсмертная маска на ее лице, отпечатавшаяся в памяти. Она силится улыбнуться ему разбитыми губами, обнажая десна с осколками зубов. Кровь из раны на голове заливает на лицо, а она пытается ему сказать, что он ни в чем не…. Виноват…
- Натаниэль?
Но в чувство телохранителя приводит не ангел, которого он сто раз просил не называть его полным именем, а голос его «невесты». Мужчина инстинктивно отвечает на осторожное прикосновение, в ответ поглаживая большим пальцем женскую ладошку, цепляется за чужое тепло как за спасательный трос.
- Да, мне повезло. И с тем, что кофе холодный, и с тобой, – усмехается Сол, и в этой короткой дружелюбной усмешке куда больше искренности, чем во всех широких улыбках, выдавленных на усладу любопытной публике. – Она просто не хочет рассказывать полную историю, потому что она выставит ее в не лучшем свете. Да, Кими? Кофе был такой же холодный, как и девушка, которая пролила его. Она ждала проверяющего, нервничала и, видимо, решила отыграться на вежливом незнакомце. Вот только несколькими минутами позже выяснилось, что проверяющий – это я. Видела бы ты эти глаза, Джози.
Взгляд Златы не предвещает ничего хорошего. Как минимум его ждет забастовка и нарочное нарушение графика посещения душевой. Как максимум – чего там можно ожидать от ведьмы? Я предлагал ей рассказать свою версию событий.
- Мы долгое время вместе работали по одному делу, сами понимаете, что детали разглашать не могу, но сложно сказать, что работали душа в душу. Наверное, только профессиональная этика не позволяла использовать выражения покрепче. А когда все закончилось…. Когда все закончилось, я понял, что каждая минута без нее делает жизнь пустой. Тогда это казалось странным, внезапным наваждением, – Сол привлекает Злату к себе крепче обычного, но и нежнее. И когда говорит, смотрит не на Джози, смотрит только на голубоглазую колдунью. – Но сейчас мне совершенно ясно, что я давно уже шёл к ней. Именно к ней.
Под тихий, почти благоговейный выдох Джози Нэйтан мягко касается виска своей «невесты» губами. Он вдруг замечает, что от нее как-то по-другому пахнет, чуть слаще, но не приторно, а такой сладкой свежестью. И мысли скачут совершенно не в том направлении. Шампунь сменила?
- Пойду все-таки обновлю свой безалкогольный коктейль. Ким, ты со мной? – Сол кивает Джози, уводя Злату за собой к отдаленному столику с напитками. Судя по лицу Джози, она никак не может решить: рада она за ведьму-блондинку или больше завидует. И очевидно, что молодой архивариус не смотрела фильм «Мосты округа Мэдисон».
- Кажется, неплохо получилось....
